Дочитала, вздохнула с облегчением, что этот бред сумасшедшего закончился. Если это один из наиболее известных романов Ивлина Во, то страшно представить остальные его книги)) Но, я обожаю экранизацию этой книги с Джереми Айронсом, она прекрасна, потому что оттуда выкинули все философские рассуждения автора:)
И вторая экранизация очень красивая, с Мэтью Гудом в главной роли. Но, дурацкая абсолютно. Почитать можно тут
В принципе, это книга для узкого круга читателей. Узкий круг - это британцы)) Им, должно быть, знакомы 100500 названий всяких колледжей, заведений, клубов в Оксфорде и Лондоне, которые описывает автор. Мне они ни о чём не сказали, поэтому я не впечатлилась. Слишком много непонятной мне информации. Тоже самое касается аристократии, увядание которой описывает автор. Понимаю, что праздный образ жизни, выпивка, путешествия, потеря интереса к жизни у молодёжи была характерна для богатых аристократов веками, во всяком случае в английской литературе я встречаю это сплошь и рядом. Но я не понимаю зачем нужно было целую книгу посвящать алкоголику-шизофренику и почему это должно быть интересно. На самом деле, пришибленные в книге практически все.
В 1923 году герой и рассказчик Чарльз Райдер, изучая историю в Хертфордском колледже, в Оксфорде, знакомится с лордом Себастьяном Флайтом, младшим сыном аристократа лорда Марчмейна. Вот это главный пингвин-шизофреник в книге. Точная природа отношений Чарльза и Себастьяна остается по сей день предметом дискуссий, являются ли они просто близкими друзьями или их связывали гомосексуальные отношения. Напрямую в книге об этом не говорится, но читая о периоде их обучения в Оксфорде, я была уверенна, что они не просто близкие друзья. Более того, чуть позже в книге будет фраза по поводу любви Чарльза к Себастьяну, но тоже написано как-то скользко, непонятно речь идет о любви дружеской или о чем-то большем. Я склоняюсь к версии о гомосексуализме.
Но, гомосексуализм тут как раз вообще не важен. Автор преподносит Себастьяна эдаким эксцентричным юношей, который дружит с не менее странными юношами, вроде гомосексуалиста Энтони Бланша, который вёл развратный и праздный образ жизни с юных лет и потому к своим 18-20 годам потерял интерес ко всему, поскольку сексуальными связями, алкоголем, наркотиками, путешествиями он уже пресытился. Такой себе юный старичок, умудрённый жизнью. Так вот, не уверенна, что юноша, который носит с собой повсюду плюшевого медведя по имени Алоизиус, разговаривает с ним и вообще обращается как с живим существом - просто эксцентричный. По-моему, тут уже с головой не всё в порядке. Постепенно он начинает спиваться и скатывается на самое дно.
Отец Себастьяна сбежал от жены в Италию, где уже несколько лет открыто живет с любовницей, кстати вовсе не молодой девицей, а взрослой и интересной женщиной, которая останется с лордом Марчмейном до конца его жизни. Он тоже довольно странный, ведет закрытый образ жизни, ему ничего не интересно, он не посещает мероприятия и вся жизнь его вертится вокруг ненависти к жене. Все что он делает, он делает чтобы насолить ей.
Леди Джулия Флайт, старшая дочь лорда и леди Марчмейн, неудачно вышла замуж за Рекса Моттрема, неотёсанного разбогатевшего мужлана. Девицу даже немного жаль, поскольку по красоте своей и знатности она могла выйти замуж даже за члена английской королевской семьи, но были две серьёзные помехи: она католичка и скандал с её отцом, из-за того что он живёт с любовницей. Причём большее препятствие тут заключается именно в вероисповедании. Это одна из основных тем книги, кстати: идиотизм религиозных догм и зависимость от религии. Выйти замуж в 18 лет за 30-летнего, в надежде устроить свою жизнь так, чтобы обеспечить себя, ну и на зависть подружкам, а в итоге совершить огромную ошибку. Девочки такие девочки, всегда и везде) Хотя, когда у Джулии случится любовь с Чарльзом, в почти 30-летнем возрасте, она будет вести себя странно и истерично, как все члены её семьи.
Мать всего этого семейства, леди Марчмейн, фанатичная католичка. Это вообще, классический пример помешанных на религии людей, с которыми трудно общаться, потому что всё сводится к церкви.
Наследник титула и поместья Брайдсхед - Брайди, пустой, никчемный, глупый человечишко, не нашедший себя в жизни, не знающий чего хочет и в итоге его достижения сводятся к тому, что он коллекционирует спичечные коробки. В 38 лет женится на вдове, у которой трое детей и которая сразу берет его в оборот. Классический пример безвольного мужика. Кстати, поместье в итоге досталось Джулии, отец увидев на ком женился наследник, не захотел оставлять ему имущество.
Ещё одна странная особа - это Корделия, младшая сестра Джулии, Себастьяна и Брайди. Обучалась при монастыре, её напичкали всякой религиозной ересью там и дома, которой были начинены все члены семьи Флайт, и которая в итоге отдает всю себя помощи другим людям, сначала на войне в Испании, а потом уже в Англии, в качестве медицинской сестры. Чересчур набожная.
Ну и сам главный герой, Чарльз Райдер, какой-то зануда. Конечно, в отличии от остальных героев книги, он хоть чем-то занимался, стал архитектурным живописцем, но даже это его увлечение довольно быстро перестало приносить удовлетворение. Женился непонятно зачем, без любви. Его молодая жена и сделала Чарльзу имя, как это часто бывает. Она организовывала встречи с нужными людьми, устраивала вечеринки, принимала заказы, короче пахала как лошадь, а Чарльз принимал это всё как должное и даже с некоторой неприязнью, без капли благодарности. Это просто бесит. У него родилось двое детей. Причем, однажды чувак просто собрался и укатил в какие-то дебри, на другом конце Земли, на целых два года, рисовать. Потом вернулся, но даже не возжелал заехать домой и посмотреть на родившуюся уже в его отсутствие дочь. Сказал, что припоминает кажется как жена ему в письмах что-то такое писала про беременность и ребенка))) Нормально?)
В общем, книга местами немного нудная, но если отбросить всевозможную ересь автора, его пространные рассуждения, то сюжет интересный.
Без цитат никуда)
1. — Самое подходящее место, чтобы зарыть горшок золотых монет, — сказал Себастьян. — Хорошо бы всюду, где был счастлив, зарывать в землю что-нибудь ценное, а потом в старости, когда станешь безобразным и жалким, возвращаться, откапывать и вспоминать.
2. Задним числом несложно приписать себе в юности разум не по годам и неиспорченность вкусов, которой не было; несложно подтасовать даты, прослеживая свой рост по отметкам на дверном косяке.
3. — Беда в том, что вина были слишком разные, — объяснял он — ни количество, ни качество тут ни при чем. Всё дело в смеси. Уразумейте это, и вы постигнете корень зла.
4. Завтра праздник святого Никодима Тиатирского, который принял мученическую смерть от гвоздей, каковыми ему прибили к темени кусок овчины, и потому почитается патроном плешивцев. Скажите это Коллинзу, который, я уверен, облысеет раньше нас.
5. «Мои милые, — сказал я им, — вы похожи на ватагу очень уж разгулявшихся лакеев». Тогда один из них, довольно аппетитный юноша, обвинил меня в противоестественном грехе. «Мой милый, — ответил я, — я, может быть, и извращен, но не ненасытен. Возвращайтесь, когда будете один».
6. Как несправедливо редко в зрелые годы вспоминаем мы добродетельные часы нашей юности; ее дни видятся на расстоянии непрерывной чередой легкомысленных солнечных беспутств. История молодой жизни не будет правдивой, если в ней не найдут отражения тоска по детским понятиям о добре и зле, угрызения совести и решимость исправиться, черные часы, которые, как зеро на рулетке, выпадают с грубо предсказуемой регулярностью.
7. Я бы не мог любить человека, который похож на меня характером.
8. Блаженная лень молодости! Как неповторима она и как важна. И как быстро, как невозвратимо проходит! Увлечения, благородные порывы, иллюзии, разочарования — эти признанные атрибуты юности остаются с нами в течение всей жизни. Из них составляется самая жизнь; но блаженное ничегонеделание — отдохновение еще не натруженных жил, огражденного, внутрь себя обращенного ума — принадлежит только юности и умирает вместе с ней. Быть может, в чертогах чистилища души героев одаряются им взамен райского блаженства, в котором им отказано; быть может, самое райское блаженство имеет нечто общее с этим земным состоянием;
9. Мне нравится и представляется хорошей цель, которой вино иногда служит: укрепление взаимных симпатий между людьми. Но в моем случае эта цель не достигается, поэтому вино мне не нравится и я не считаю его хорошим.
10. Я видела пьяниц и раньше. Худшее в них — это лживость. Любовь к правде утрачивается прежде всего остального.
11. Она не принимала участия в моей экспедиции; знакомым она объясняла, что там неподходящий климат и что дома у нее сын. А теперь еще и дочь, заметила она скромно, и мне вспомнилось, что действительно об этом шла речь перед моим отъездом как о дополнительном соображении, почему ей не следует ехать. Было об этом что-то и в ее письмах.
12. Она говорила всё это и раздевалась, стараясь казаться непринужденной; потом, повернувшись ко мне голой спиной, села за туалетный столик, расчесала гребнем волосы и, глядя на свое отражение в зеркале, спросила:
— Сделать мне лицо бай-бай?
Это ее выражение я не любил. Оно означало, следует ли ей снять с лица всю косметику, обмазаться жиром и надеть на волосы сетку.
— Нет, — сказал я. — Пока не надо.
Она сразу поняла, что от нее требовалось. Для этого у нее была тоже своя аккуратная, гигиеническая манера; но в улыбке, с какой она меня встретила, было и облегчение, и торжество. Потом мы лежали врозь на своих кроватях и курили; между нами было расстояние в два шага. Я посмотрел на часы — шел пятый час ночи, но ни ее, ни меня даже не клонило в сон, ибо в воздухе этого города присутствовал невроз, который тамошние жители принимают за энергию.
13. Ей не было еще и тридцати, она только приближалась к зениту своей прелести, с лихвой исполнив всё, что обещала когда-то ее расцветающая красота.
14. Может быть, всякая наша любовь — это лишь знак, лишь символ, лишь случайные слова, начертанные мимоходом на заборах и тротуарах вдоль длинного, утомительного пути, уже пройденного до нас многими; может быть, ты и я — лишь некие образы, и грусть, посещающая нас порою, рождается разочарованием, которое мы испытываем в своих поисках, тщась уловить в другом то, что мелькает тенью впереди и скрывается за поворотом, так и не подпустив к себе».
И вторая экранизация очень красивая, с Мэтью Гудом в главной роли. Но, дурацкая абсолютно. Почитать можно тут
В принципе, это книга для узкого круга читателей. Узкий круг - это британцы)) Им, должно быть, знакомы 100500 названий всяких колледжей, заведений, клубов в Оксфорде и Лондоне, которые описывает автор. Мне они ни о чём не сказали, поэтому я не впечатлилась. Слишком много непонятной мне информации. Тоже самое касается аристократии, увядание которой описывает автор. Понимаю, что праздный образ жизни, выпивка, путешествия, потеря интереса к жизни у молодёжи была характерна для богатых аристократов веками, во всяком случае в английской литературе я встречаю это сплошь и рядом. Но я не понимаю зачем нужно было целую книгу посвящать алкоголику-шизофренику и почему это должно быть интересно. На самом деле, пришибленные в книге практически все.
В 1923 году герой и рассказчик Чарльз Райдер, изучая историю в Хертфордском колледже, в Оксфорде, знакомится с лордом Себастьяном Флайтом, младшим сыном аристократа лорда Марчмейна. Вот это главный пингвин-шизофреник в книге. Точная природа отношений Чарльза и Себастьяна остается по сей день предметом дискуссий, являются ли они просто близкими друзьями или их связывали гомосексуальные отношения. Напрямую в книге об этом не говорится, но читая о периоде их обучения в Оксфорде, я была уверенна, что они не просто близкие друзья. Более того, чуть позже в книге будет фраза по поводу любви Чарльза к Себастьяну, но тоже написано как-то скользко, непонятно речь идет о любви дружеской или о чем-то большем. Я склоняюсь к версии о гомосексуализме.
Но, гомосексуализм тут как раз вообще не важен. Автор преподносит Себастьяна эдаким эксцентричным юношей, который дружит с не менее странными юношами, вроде гомосексуалиста Энтони Бланша, который вёл развратный и праздный образ жизни с юных лет и потому к своим 18-20 годам потерял интерес ко всему, поскольку сексуальными связями, алкоголем, наркотиками, путешествиями он уже пресытился. Такой себе юный старичок, умудрённый жизнью. Так вот, не уверенна, что юноша, который носит с собой повсюду плюшевого медведя по имени Алоизиус, разговаривает с ним и вообще обращается как с живим существом - просто эксцентричный. По-моему, тут уже с головой не всё в порядке. Постепенно он начинает спиваться и скатывается на самое дно.
Отец Себастьяна сбежал от жены в Италию, где уже несколько лет открыто живет с любовницей, кстати вовсе не молодой девицей, а взрослой и интересной женщиной, которая останется с лордом Марчмейном до конца его жизни. Он тоже довольно странный, ведет закрытый образ жизни, ему ничего не интересно, он не посещает мероприятия и вся жизнь его вертится вокруг ненависти к жене. Все что он делает, он делает чтобы насолить ей.
Леди Джулия Флайт, старшая дочь лорда и леди Марчмейн, неудачно вышла замуж за Рекса Моттрема, неотёсанного разбогатевшего мужлана. Девицу даже немного жаль, поскольку по красоте своей и знатности она могла выйти замуж даже за члена английской королевской семьи, но были две серьёзные помехи: она католичка и скандал с её отцом, из-за того что он живёт с любовницей. Причём большее препятствие тут заключается именно в вероисповедании. Это одна из основных тем книги, кстати: идиотизм религиозных догм и зависимость от религии. Выйти замуж в 18 лет за 30-летнего, в надежде устроить свою жизнь так, чтобы обеспечить себя, ну и на зависть подружкам, а в итоге совершить огромную ошибку. Девочки такие девочки, всегда и везде) Хотя, когда у Джулии случится любовь с Чарльзом, в почти 30-летнем возрасте, она будет вести себя странно и истерично, как все члены её семьи.
Мать всего этого семейства, леди Марчмейн, фанатичная католичка. Это вообще, классический пример помешанных на религии людей, с которыми трудно общаться, потому что всё сводится к церкви.
Наследник титула и поместья Брайдсхед - Брайди, пустой, никчемный, глупый человечишко, не нашедший себя в жизни, не знающий чего хочет и в итоге его достижения сводятся к тому, что он коллекционирует спичечные коробки. В 38 лет женится на вдове, у которой трое детей и которая сразу берет его в оборот. Классический пример безвольного мужика. Кстати, поместье в итоге досталось Джулии, отец увидев на ком женился наследник, не захотел оставлять ему имущество.
Ещё одна странная особа - это Корделия, младшая сестра Джулии, Себастьяна и Брайди. Обучалась при монастыре, её напичкали всякой религиозной ересью там и дома, которой были начинены все члены семьи Флайт, и которая в итоге отдает всю себя помощи другим людям, сначала на войне в Испании, а потом уже в Англии, в качестве медицинской сестры. Чересчур набожная.
Ну и сам главный герой, Чарльз Райдер, какой-то зануда. Конечно, в отличии от остальных героев книги, он хоть чем-то занимался, стал архитектурным живописцем, но даже это его увлечение довольно быстро перестало приносить удовлетворение. Женился непонятно зачем, без любви. Его молодая жена и сделала Чарльзу имя, как это часто бывает. Она организовывала встречи с нужными людьми, устраивала вечеринки, принимала заказы, короче пахала как лошадь, а Чарльз принимал это всё как должное и даже с некоторой неприязнью, без капли благодарности. Это просто бесит. У него родилось двое детей. Причем, однажды чувак просто собрался и укатил в какие-то дебри, на другом конце Земли, на целых два года, рисовать. Потом вернулся, но даже не возжелал заехать домой и посмотреть на родившуюся уже в его отсутствие дочь. Сказал, что припоминает кажется как жена ему в письмах что-то такое писала про беременность и ребенка))) Нормально?)
В общем, книга местами немного нудная, но если отбросить всевозможную ересь автора, его пространные рассуждения, то сюжет интересный.
Без цитат никуда)
1. — Самое подходящее место, чтобы зарыть горшок золотых монет, — сказал Себастьян. — Хорошо бы всюду, где был счастлив, зарывать в землю что-нибудь ценное, а потом в старости, когда станешь безобразным и жалким, возвращаться, откапывать и вспоминать.
2. Задним числом несложно приписать себе в юности разум не по годам и неиспорченность вкусов, которой не было; несложно подтасовать даты, прослеживая свой рост по отметкам на дверном косяке.
3. — Беда в том, что вина были слишком разные, — объяснял он — ни количество, ни качество тут ни при чем. Всё дело в смеси. Уразумейте это, и вы постигнете корень зла.
4. Завтра праздник святого Никодима Тиатирского, который принял мученическую смерть от гвоздей, каковыми ему прибили к темени кусок овчины, и потому почитается патроном плешивцев. Скажите это Коллинзу, который, я уверен, облысеет раньше нас.
5. «Мои милые, — сказал я им, — вы похожи на ватагу очень уж разгулявшихся лакеев». Тогда один из них, довольно аппетитный юноша, обвинил меня в противоестественном грехе. «Мой милый, — ответил я, — я, может быть, и извращен, но не ненасытен. Возвращайтесь, когда будете один».
6. Как несправедливо редко в зрелые годы вспоминаем мы добродетельные часы нашей юности; ее дни видятся на расстоянии непрерывной чередой легкомысленных солнечных беспутств. История молодой жизни не будет правдивой, если в ней не найдут отражения тоска по детским понятиям о добре и зле, угрызения совести и решимость исправиться, черные часы, которые, как зеро на рулетке, выпадают с грубо предсказуемой регулярностью.
7. Я бы не мог любить человека, который похож на меня характером.
8. Блаженная лень молодости! Как неповторима она и как важна. И как быстро, как невозвратимо проходит! Увлечения, благородные порывы, иллюзии, разочарования — эти признанные атрибуты юности остаются с нами в течение всей жизни. Из них составляется самая жизнь; но блаженное ничегонеделание — отдохновение еще не натруженных жил, огражденного, внутрь себя обращенного ума — принадлежит только юности и умирает вместе с ней. Быть может, в чертогах чистилища души героев одаряются им взамен райского блаженства, в котором им отказано; быть может, самое райское блаженство имеет нечто общее с этим земным состоянием;
9. Мне нравится и представляется хорошей цель, которой вино иногда служит: укрепление взаимных симпатий между людьми. Но в моем случае эта цель не достигается, поэтому вино мне не нравится и я не считаю его хорошим.
10. Я видела пьяниц и раньше. Худшее в них — это лживость. Любовь к правде утрачивается прежде всего остального.
11. Она не принимала участия в моей экспедиции; знакомым она объясняла, что там неподходящий климат и что дома у нее сын. А теперь еще и дочь, заметила она скромно, и мне вспомнилось, что действительно об этом шла речь перед моим отъездом как о дополнительном соображении, почему ей не следует ехать. Было об этом что-то и в ее письмах.
12. Она говорила всё это и раздевалась, стараясь казаться непринужденной; потом, повернувшись ко мне голой спиной, села за туалетный столик, расчесала гребнем волосы и, глядя на свое отражение в зеркале, спросила:
— Сделать мне лицо бай-бай?
Это ее выражение я не любил. Оно означало, следует ли ей снять с лица всю косметику, обмазаться жиром и надеть на волосы сетку.
— Нет, — сказал я. — Пока не надо.
Она сразу поняла, что от нее требовалось. Для этого у нее была тоже своя аккуратная, гигиеническая манера; но в улыбке, с какой она меня встретила, было и облегчение, и торжество. Потом мы лежали врозь на своих кроватях и курили; между нами было расстояние в два шага. Я посмотрел на часы — шел пятый час ночи, но ни ее, ни меня даже не клонило в сон, ибо в воздухе этого города присутствовал невроз, который тамошние жители принимают за энергию.
13. Ей не было еще и тридцати, она только приближалась к зениту своей прелести, с лихвой исполнив всё, что обещала когда-то ее расцветающая красота.
14. Может быть, всякая наша любовь — это лишь знак, лишь символ, лишь случайные слова, начертанные мимоходом на заборах и тротуарах вдоль длинного, утомительного пути, уже пройденного до нас многими; может быть, ты и я — лишь некие образы, и грусть, посещающая нас порою, рождается разочарованием, которое мы испытываем в своих поисках, тщась уловить в другом то, что мелькает тенью впереди и скрывается за поворотом, так и не подпустив к себе».
Комментариев нет:
Отправить комментарий