Совершенно случайно, я наткнулась на книгу нашего автора - "Перелом".
Ирина Грекова - это псевдоним, на самом деле писательницу звали Елена Сергеевна Вентцель, советский математик, автор учебников по теории вероятностей и исследованию операций, русский прозаик, доктор технических наук, профессор.
Не знаю каким она была математиком, но писательницей была великолепной.
Повесть "Перелом" - это такое родное, понятное, жизненное, до боли знакомое. Это те немногие книги, которые хочется скорее дочитать, чтобы узнать чем закончится. Переживаешь, всё пропускаешь через себя, принимая близко к сердцу, роднишься с героями книги. В конце я рыдала воооот такими слезами.
Я очень-очень советую книгу к прочтению тем, кто не читал. А для меня она теперь будет в списке самых любимых.
Главная героиня - зав. терапевтическим отделением в районной больнице одного небольшого городка.
В разводе, у нее два сына. Один доучивается в медицинском, второй - заканчивает школу.
Однажды главврач вместо себя отправляет в командировку, в Москву, выступить на конференции, эту самую зав. отделением. С этого и начинаются главные события. Но, я ничего рассказывать не буду, иначе тем, кто решит эту книгу прочитать - будет не интересно. Единственное что скажу, в Москве с главной героиней происходит несчастный случай, она неудачно падает, поскользнувшись (дело было зимой) и ломает шейку бедра, открытый перелом со смещением. Попадает в московскую больницу, откуда выпишется только летом. А дальше - читайте, очень интересно.
п.с. концовка напомнила фильм 1981 года - "Мужики". Кто смотрел, помните концовку, когда Стёпка (думали что он немой) вдруг закричал "Музыкиии"? Думаю не одна я обрыдалась на этом моменте.
1. В больнице меня считали неплохим диагностом, и, пожалуй, справедливо. Интуиция, опыт, а то и просто везение. Главное — опыт. Сколько могут сказать опытному врачу такие, скажем, признаки, как выражение глаз больного, оттенок кожи, движение руки, прикоснувшейся к одеялу характерным жестом? Когда я имею дело с больным, тут же незримо присутствует целый ряд других, с которыми я встречалась раньше.
Последнее время много толкуют о машинной диагностике. Не знаю: возможно, какой-то смысл в ней и есть, особенно для врача начинающего, неопытного. Кое-что машина может ему подсказать. Именно подсказать, намекнуть. Но окончательный диагноз, лечение — все это берет на себя живой человек, врач. Только он может взять на себя ответственность за неудачу.
2. И еще: огромную роль в успехе или неуспехе врачевания играет общение, личный контакт человека с человеком, врача с больным. Сумел понравиться ему, завоевать доверие — добрая доля успеха обеспечена.
3. Кстати, о любви к себе. Не путать с себялюбием. Себялюбие — плохо, не буду спорить. Но как назвать то состояние, когда человек счастлив, любит весь мир, других людей — и себя в том числе? Творческое состояние тоже включает любовь к себе («Ай да Пушкин, ай да сукин сын!»). Один из уроков, вынесенных мной из жизни: счастливый человек, довольный собой, гармонично сливающийся с миром, распространяет свое счастье и на других. Счастье заразительно, как и горе.
4. Приятельницы в бабьих разговорах советовали не упускать времени, «устроить свою жизнь». Позорная формула! Как будто жизнь женщины, если она без мужа, «не устроена»… А у самих-то «устроенных» разве хорошая жизнь? У той муж пьет, у другой — болен, у третьей — бабник… Каждого накорми, обстирай, обслужи! Завидовать тут нечему…
5. Правды, только правды просила больная у своего врача, и в этой правде ей было отказано. Имеет же право человек приготовиться к смерти? Имеет. Когда-то умирающих больных соборовали, причащали. Готовили к переходу в иной мир. Теперь только казенная бодрость…
Правда. Правда… Нужна ли человеку такая правда? Одному нужна, другому — нет. Самые сильные духом готовы выслушать правду. Другим это только кажется, просят сказать им правду, а сами в глубине души хитрят, ждут обмана. Тянутся к надежде, пускай призрачной. Может быть. Права традиционная врачебная этика: всегда скрывать?
Нет, бывают исключения. Где-то незадолго перед тем читала «скорбный лист» болезни Пушкина, историю его последних страдальческих дней. По тем временам, при тогдашнем состоянии медицины рана была безусловно смертельной. Врачи не скрыли этого от Пушкина. Ставился вопрос: правильно ли они сделали? И давался ответ: правильно. Потому что это был Пушкин, человек исключительной силы духа.
Значит, Пушкину можно было сказать правду, а старухе Быковой — нет? Несправедливо.
6. — Сила духа — понятие относительное. Многие, особенно в молодости, считают себя сильными духом, способными вынести правду о близкой смерти. А почему? Потому, что она далека от них, эта смерть. Не стоит за плечом, не дышит в ухо. И заметьте: чем тяжелей больной, тем меньше он хочет знать о себе правду. Он от нее прячется, думает: другие умирают, но не я. Ведь я это я, единственный, от всех особенный.
— Ну нет! Я-то хотела бы всей правды. Я-то бы ее вынесла.
— Это вы потому так думаете, что молоды и здоровы.
7. — Так я и знал. Не было у вас в жизни серьезных горестей, испытаний. А человек, сквозь них не прошедший, еще не совсем человек, а только залог его, куколка, хризалида.
8. Удивительная это вещь — время. Мы думаем, что оно течет равномерно, мера всему. А оно идет неровно. То топчется, почти неподвижно (тоже на вытяжении), видишь каждую подробность, как в лупу, то вдруг скачет во весь опор мимо подробностей.
9. Муки-то, они не временем мерятся. Иной за полчаса больше намучится, чем другой за полгода.
10. В глубокой древности какой-то святой, великомученик, которому отрубили голову, взял ее под мышку и так, с головой под мышкой, прошел некое расстояние (может быть, сто лье) от одного города до другого. Кому-то рассказали об этом чуде, а тот резонно ответил: «Расстояние неважно, важен первый шаг».
11. Да, вечная проблема: свекровь и невестка. Вражда органична, почти неизбежна, вроде как у кошки с собакой. Исключения бывают, но редко. Свекровь обычно говорит: «Я не вмешиваюсь». А на самом деле вмешивается непрестанно. Одним своим присутствием, видом, молчаливым неодобрением. Как бы ни скрывать, оно чувствуется.
12. И все спрашивала себя: почему? Почему выросли в одной семье, у одних и тех же родителей, при одном и том же воспитании два таких разных сына? В чем тут дело? В случайной комбинации генов? Или все-таки в воспитании? Казавшееся одинаковым, оно на деле одинаковым не было? Не хочется думать, что причина — в редкостной красоте Валюна, в этой пленительной, плывущей черноглазости. Что красота — не дар природы, а вид проклятия. Ведь растут же другие, красивые, и вырастают не хуже других?
13. — Иметь детей — это ответственность, и немалая. А вы ее избегали. Шли по линии наименьшего сопротивления.
— Я же работала. Не избегала сопротивления. Я была вся в работе.
— Тогда не надо было иметь детей. Быть в работе целиком, без остатка значит закрыть глаза на все остальное. А остального много. И дети — самое главное.
14. — Запомнили же вы эту фразу: «Врачу, исцелися сам». Кстати, «врачу» не дательный падеж, как вы, может быть, думаете, а звательный. Обращение. В переводе на русский с церковнославянского фраза эта значит: «Врач, исцели самого себя». С этого надо начинать любое врачевание. Исцелить себя — физически и душевно.
— А если врач болен неизлечимо?
— Должен держать себя на верхнем пределе своих возможностей. И, во всяком случае, не погружаться в свои беды и немочи, как вы были погружены некоторое время назад. Как еще бываете и сейчас.
Видел он меня насквозь: да, и это еще бывало.
— Самое важное, — сказал он очень серьезно, — построить самого себя. Как бы жизнь тебя ни искалечила, сделать себя человеком. Не оглядываясь на то, кем ты был и кем стал. Если ты разрушен, построить себя нового, может быть, не таким, как был. Но на прежнем месте. В прежнем теле, если оно живо.
Ирина Грекова - это псевдоним, на самом деле писательницу звали Елена Сергеевна Вентцель, советский математик, автор учебников по теории вероятностей и исследованию операций, русский прозаик, доктор технических наук, профессор.
Не знаю каким она была математиком, но писательницей была великолепной.
Повесть "Перелом" - это такое родное, понятное, жизненное, до боли знакомое. Это те немногие книги, которые хочется скорее дочитать, чтобы узнать чем закончится. Переживаешь, всё пропускаешь через себя, принимая близко к сердцу, роднишься с героями книги. В конце я рыдала воооот такими слезами.
Я очень-очень советую книгу к прочтению тем, кто не читал. А для меня она теперь будет в списке самых любимых.
Главная героиня - зав. терапевтическим отделением в районной больнице одного небольшого городка.
В разводе, у нее два сына. Один доучивается в медицинском, второй - заканчивает школу.
Однажды главврач вместо себя отправляет в командировку, в Москву, выступить на конференции, эту самую зав. отделением. С этого и начинаются главные события. Но, я ничего рассказывать не буду, иначе тем, кто решит эту книгу прочитать - будет не интересно. Единственное что скажу, в Москве с главной героиней происходит несчастный случай, она неудачно падает, поскользнувшись (дело было зимой) и ломает шейку бедра, открытый перелом со смещением. Попадает в московскую больницу, откуда выпишется только летом. А дальше - читайте, очень интересно.
п.с. концовка напомнила фильм 1981 года - "Мужики". Кто смотрел, помните концовку, когда Стёпка (думали что он немой) вдруг закричал "Музыкиии"? Думаю не одна я обрыдалась на этом моменте.
1. В больнице меня считали неплохим диагностом, и, пожалуй, справедливо. Интуиция, опыт, а то и просто везение. Главное — опыт. Сколько могут сказать опытному врачу такие, скажем, признаки, как выражение глаз больного, оттенок кожи, движение руки, прикоснувшейся к одеялу характерным жестом? Когда я имею дело с больным, тут же незримо присутствует целый ряд других, с которыми я встречалась раньше.
Последнее время много толкуют о машинной диагностике. Не знаю: возможно, какой-то смысл в ней и есть, особенно для врача начинающего, неопытного. Кое-что машина может ему подсказать. Именно подсказать, намекнуть. Но окончательный диагноз, лечение — все это берет на себя живой человек, врач. Только он может взять на себя ответственность за неудачу.
2. И еще: огромную роль в успехе или неуспехе врачевания играет общение, личный контакт человека с человеком, врача с больным. Сумел понравиться ему, завоевать доверие — добрая доля успеха обеспечена.
3. Кстати, о любви к себе. Не путать с себялюбием. Себялюбие — плохо, не буду спорить. Но как назвать то состояние, когда человек счастлив, любит весь мир, других людей — и себя в том числе? Творческое состояние тоже включает любовь к себе («Ай да Пушкин, ай да сукин сын!»). Один из уроков, вынесенных мной из жизни: счастливый человек, довольный собой, гармонично сливающийся с миром, распространяет свое счастье и на других. Счастье заразительно, как и горе.
4. Приятельницы в бабьих разговорах советовали не упускать времени, «устроить свою жизнь». Позорная формула! Как будто жизнь женщины, если она без мужа, «не устроена»… А у самих-то «устроенных» разве хорошая жизнь? У той муж пьет, у другой — болен, у третьей — бабник… Каждого накорми, обстирай, обслужи! Завидовать тут нечему…
5. Правды, только правды просила больная у своего врача, и в этой правде ей было отказано. Имеет же право человек приготовиться к смерти? Имеет. Когда-то умирающих больных соборовали, причащали. Готовили к переходу в иной мир. Теперь только казенная бодрость…
Правда. Правда… Нужна ли человеку такая правда? Одному нужна, другому — нет. Самые сильные духом готовы выслушать правду. Другим это только кажется, просят сказать им правду, а сами в глубине души хитрят, ждут обмана. Тянутся к надежде, пускай призрачной. Может быть. Права традиционная врачебная этика: всегда скрывать?
Нет, бывают исключения. Где-то незадолго перед тем читала «скорбный лист» болезни Пушкина, историю его последних страдальческих дней. По тем временам, при тогдашнем состоянии медицины рана была безусловно смертельной. Врачи не скрыли этого от Пушкина. Ставился вопрос: правильно ли они сделали? И давался ответ: правильно. Потому что это был Пушкин, человек исключительной силы духа.
Значит, Пушкину можно было сказать правду, а старухе Быковой — нет? Несправедливо.
6. — Сила духа — понятие относительное. Многие, особенно в молодости, считают себя сильными духом, способными вынести правду о близкой смерти. А почему? Потому, что она далека от них, эта смерть. Не стоит за плечом, не дышит в ухо. И заметьте: чем тяжелей больной, тем меньше он хочет знать о себе правду. Он от нее прячется, думает: другие умирают, но не я. Ведь я это я, единственный, от всех особенный.
— Ну нет! Я-то хотела бы всей правды. Я-то бы ее вынесла.
— Это вы потому так думаете, что молоды и здоровы.
7. — Так я и знал. Не было у вас в жизни серьезных горестей, испытаний. А человек, сквозь них не прошедший, еще не совсем человек, а только залог его, куколка, хризалида.
8. Удивительная это вещь — время. Мы думаем, что оно течет равномерно, мера всему. А оно идет неровно. То топчется, почти неподвижно (тоже на вытяжении), видишь каждую подробность, как в лупу, то вдруг скачет во весь опор мимо подробностей.
9. Муки-то, они не временем мерятся. Иной за полчаса больше намучится, чем другой за полгода.
10. В глубокой древности какой-то святой, великомученик, которому отрубили голову, взял ее под мышку и так, с головой под мышкой, прошел некое расстояние (может быть, сто лье) от одного города до другого. Кому-то рассказали об этом чуде, а тот резонно ответил: «Расстояние неважно, важен первый шаг».
11. Да, вечная проблема: свекровь и невестка. Вражда органична, почти неизбежна, вроде как у кошки с собакой. Исключения бывают, но редко. Свекровь обычно говорит: «Я не вмешиваюсь». А на самом деле вмешивается непрестанно. Одним своим присутствием, видом, молчаливым неодобрением. Как бы ни скрывать, оно чувствуется.
12. И все спрашивала себя: почему? Почему выросли в одной семье, у одних и тех же родителей, при одном и том же воспитании два таких разных сына? В чем тут дело? В случайной комбинации генов? Или все-таки в воспитании? Казавшееся одинаковым, оно на деле одинаковым не было? Не хочется думать, что причина — в редкостной красоте Валюна, в этой пленительной, плывущей черноглазости. Что красота — не дар природы, а вид проклятия. Ведь растут же другие, красивые, и вырастают не хуже других?
13. — Иметь детей — это ответственность, и немалая. А вы ее избегали. Шли по линии наименьшего сопротивления.
— Я же работала. Не избегала сопротивления. Я была вся в работе.
— Тогда не надо было иметь детей. Быть в работе целиком, без остатка значит закрыть глаза на все остальное. А остального много. И дети — самое главное.
14. — Запомнили же вы эту фразу: «Врачу, исцелися сам». Кстати, «врачу» не дательный падеж, как вы, может быть, думаете, а звательный. Обращение. В переводе на русский с церковнославянского фраза эта значит: «Врач, исцели самого себя». С этого надо начинать любое врачевание. Исцелить себя — физически и душевно.
— А если врач болен неизлечимо?
— Должен держать себя на верхнем пределе своих возможностей. И, во всяком случае, не погружаться в свои беды и немочи, как вы были погружены некоторое время назад. Как еще бываете и сейчас.
Видел он меня насквозь: да, и это еще бывало.
— Самое важное, — сказал он очень серьезно, — построить самого себя. Как бы жизнь тебя ни искалечила, сделать себя человеком. Не оглядываясь на то, кем ты был и кем стал. Если ты разрушен, построить себя нового, может быть, не таким, как был. Но на прежнем месте. В прежнем теле, если оно живо.
Комментариев нет:
Отправить комментарий