Глава 15
Дома
Доббс топал копытами по направлению к Уоруолду, Том и Уилли сидели в телеге позади него. В дороге они обмолвились лишь парой слов. Оба находились в слишком сильном оцепенении. Уилли крепко прижимал к себе Сэмми и смотрел затуманенными глазами на кожаные и медные части упряжи, движущийся бок Доббса и неровную дорогу. Время от времени он поднимал голову, чтобы взглянуть на поля, но затем быстро опускал её.
Том не сводил глаз с дороги. Кузница на окраине деревни уже начала просматриваться на горизонте. Он пытался убедить мать Уилли приехать и остаться в Малом Уоруолде, но безуспешно. Она написала, что хочет, чтобы Уилли остался с ней лишь на некоторое время, пока ей не станет лучше. Том поговорил с офицером по расквартированию, но она ничего не могла сделать.
Матери всегда забирали своих детей обратно и имели на это законное право.
Они оставили Доббса и телегу у кузнеца. Том помог Уилли надеть свой старый рюкзак.
Он был наполнен книгами, одеждой и подарками, которыми Уилли обзавелся за время своего пребывания в Малом Уоролде. В сумке, которая была с ним в первый день, находились те немногие вещи, с которыми он прибыл.
Уилли вздрогнул. Порыв ветра ударил ему в лицо и он задрожал. Том крепко сжал его плечо и они пошли к железнодорожной станции, Сэмми Том держал на импровизированном поводке.
Они сидели на скамейке на платформе и смотрели на живую изгородь по другую сторону железнодорожных путей.
"Не забудь написать, Уильям", — хрипло сказал Том, трясущимися руками вынул из кармана трубку и начал ее набивать табаком.
«Да, мистер Том».
«Если ты передумаешь насчет этих красок, дай мне знать, и я их отправлю тебе».
Уилли отрицательно потряс головой. «Им место дома, то есть у Вас. Тогда они будут там, когда я вернусь. Я вернусь», — серьезно добавил он, касаясь руки Тома. «Вернусь, не так ли?».
«Возможно дома тебе все покажется другим. Я думаю твоя мать скучала по тебе. Наверное поэтому она мало писала. И, Уильям?».
«Да?».
«Не ожидай слишком многого очень скоро. Вы не виделись больше шести месяцев, так что какое-то время между вами может быть неловкость».
Уилли кивнул.
Облако дыма поднялось вверх от группы деревьев вдалеке. Они смотрели как он приближается и слышали как звук поезда становится все громче. Они встали и мистер Том взял Сэмми на руки.
«Ну а теперь, береги себя, мальчик. Продолжай рисовать. У тебя прекрасный дар. Если у тебя кончатся карандаши, ты дай мне знать».
Уилли кивнул и его глаза затуманились. Он моргнул. Слезы потекли по его щекам. Он шмыгнул носом и быстро смахнул их.
«Спасибо», сказал он.
Том сглотнул комок в горле.
«Я буду скучать по Вам», сказал Уилли.
Том кивнул. "Я тоже буду скучать."
Они смотрели как поезд приближается к станции. Из окон высунулась толпа солдат и матросов. Том открыл дверь. Один из солдат, молодой восемнадцатилетний парень, заметил тревожный взгляд Тома и помог Уилли подняться в тамбур.
"Не волнуйтесь, сэр", — сказал он. «Мы найдем ему хорошее место».
Том кивнул в знак благодарности и сжал плечо Уилли, который удрученно высовывался из окна двери поезда.
Прозвучал свисток. Они прощались со слезами на глазах, маша друг другу руками, пока поезд и платформа не скрылись из виду.
«Вот ты где», — сказал молодой солдат.
Он уговорил другого солдата позволить Уилли протиснуться на сидение у окна.
"Тебе это подходит, парень?".
Уилли кивнул, испытывая облегчение от того, что может смотреть в окно. Он не хотел, чтобы кто-нибудь видел его лицо. Он поставил рюкзак на колени и мрачно вцепился в него.
Сначала солдат оставил Уилли в покое, но позже решил попытаться подбодрить его.
"Как тебя зовут?".
«Уильям Бич».
«Куда едешь?».
«В Лондон».
«А я думал, вас, малышей, выселили оттуда», — сказал он. — Значит, ты скучаешь по дому, да?".
Он пожал плечами.
«Тот старик - твой дедушка?».
«Нет», — ответил Уилли, поднимая глаза. «Он - мистер Том».
«Где он сейчас?».
Губы Уилли задрожали.
Солдат сделал паузу, чувствуя, что это не лучшая тема для разговора с мальчиком.
"С кем ты тогда останешься в Лондоне?".
«С мамой».
"Ох, тогда ты будешь рад ее увидеть. Значит твоего отца призвали, не так ли?".
«У меня нет отца».
«Мне жаль». Он снова сделал паузу. «Расскажи мне о своей маме. Какая она?».
Уилли был озадачен. Какой она была? В данный момент она была всего лишь смутным воспоминанием. У нее были темные волосы. Это он помнил.
«У нее темные волосы и, — снова подумал он, — она среднего роста».
"А глаза?".
"Прошу прощения?".
«Глаза. Какого цвета у нее глаза?».
Уилли не помнил, чтобы хоть раз ясно смотрел ей в глаза, но он не мог ему этого сказать. Он должен придумать, что ответить.
"Смешанного цвета, да?".
Он кивнул.
«Она много поет?».
Уилли отрицательно покачал головой. Мысль о том, что его мать поет, кроме как в церкви, была слишком шокирующей, чтобы даже думать об этом.
Некоторое время они молча смотрели друг на друга.
"Что тогда в этих сумках?".
«Одежда и подарки, и книги».
"Значит, ты любишь читать?".
Уилли кивнул.
«Ах, у меня самого не хватает на это терпения».
«И рисую».
"Что?" - спросил солдат.
«Я рисую».
«О», сказал он, и по внезапному блеску в глазах Уилли и его улыбке понял, что это будет хорошая тема для разговора.
"У тебя есть что-нибудь с собой?".
«Да».
«Мне бы хотелось взглянуть, если ты позволишь».
Уилли застенчиво кивнул и открыл рюкзак. Он вытащил один из трех альбомов для рисования и протянул ему.
Солдат открыл его.
«Ох!, — воскликнул он от удивления, — ты действительно умеешь рисовать. Ох, это здорово, это действительно здорово. Твоя мать, должно быть, ужасно тобой гордится», — добавил он, возвращая альбом.
«Она их еще не видела».
«Ну, когда она увидит, то будет гордиться».
"Вы так думаете?".
«Я знаю».
Уилли положил альбом обратно в рюкзак. Он заметил книгу по актерскому мастерству, которую подарил ему Зак, и потрясающие леденцы, которые Джордж внезапно дал ему, когда они прощались. Ему не хотелось сейчас смотреть на них. Уилли опустил крышку рюкзака и затянул ремни.
«Будет ли его мать гордиться им?» - задавался он вопросом. Он начал фантазировать на эту тему, только лицо матери было очень расплывчатым. Она стала смесью миссис Флетчер и миссис Хартридж. Он представил как она ждет его на платформе. Он махал ей рукой в окно, а она махала ему в ответ, улыбаясь и смеясь, а когда он вышел из поезда, то побежал к ней, а она к нему, и они обнялись. Уилли остановился. Он вспомнил, что она больна. Возможно, она даже слишком больна, чтобы приехать за ним. Возможно, она даже умирает, и вместо нее его встретит военный дежурный или викарий, его отведут к ее постели, и она нежно прикоснется к нему и скажет как сильно она его любит, и как она гордится им. Уилли откинулся назад и закрыл глаза. Он чувствовал усталость. Напряжение из-за прощаний утомило его. Ему было интересно что сейчас делает Зак. Он написал первые два стиха другой эпической поэмы специально для Уилли. Они были у него в кармане. Зак сказал, что когда закончит поэму, отправит ему её почтой или голубем.
Поезд пыхтел и полз в сторону Лондона, и вскоре Уилли заснул, ему снилось множество странных снов.
Он почувствовал как кто-то трясет его, приводя в сознание.
«Эй, соня. Просыпайся! Просыпайся, парень! Это Лондон. Мы в Лондоне. Просыпайся!».
Уилли открыл глаза, ожидая увидеть свет из окна своей спальни и мистера Тома, смотрящего через люк, но увидел только молодого шотландского парня, на расплывчатом фоне цвета хаки, склонившегося над ним и кричащего.
Уилли перекинул рюкзак через плечо и поднял сумку. Его ноги подкашивались, а одежда пропахла табаком. Когда он вышел на улицу, в него резко ударил холодный ночной воздух. Уилли застегнул пальто, натянул на голову балаклаву и надел перчатки. Он оглядел платформу, на которой толпилось множество солдат, но матери нигде не было видно.
Крупный сержант остановился и посмотрел на него сверху вниз.
"Сбежал, да?" — прогудел он хриплым голосом. — Тебе лучше обратиться к контролёру, мой мальчик".
"Я не убежал, сэр", — выпалил он.
«Скажешь это контролёру».
Им оказался мужчина средних лет, с висячими усами. Он взглянул на Уилли и устало вздохнул.
"Еще один, а? Разве вы, ребята, не знаете, что в деревне безопаснее?", — и он потрепал Уилли по уху через балаклаву. «Полагаю билета у тебя нет. А теперь давай запишем твой адрес».
Уилли вытащил из кармана билет и показал ему.
«Ох, — сказал он, — ох».
«Я навещаю свою маму. Она больна».
«А, — сказал он, — А, понятно! Ну. И где она тогда? Тебя забирает она, дежурный, или как?».
"Я не знаю."
Контролёр многозначительно что-то промычал и посмотрел на сержанта. «Думаю я справлюсь с этим, сэр. Спасибо за Вашу помощь».
Сержант тронул берет и исчез среди солдат.
«Я думаю нам лучше найти дежурного, мой мальчик».
Уилли лихорадочно оглядел станцию.
«Подождите. Вон она», — сказал он, указывая на худую изможденную женщину, стоящую рядом с кучей мешков с песком. Он махал ей рукой и кричал, но она стояла, рассеянно глядя перед собой, не видя и не слыша его.
«Кажется она тебя не знает, не так ли? Думаю тебе лучше немного подождать здесь».
«Я поговорю с ней», сказал Уилли.
«Ну нет, не поговоришь», — сказал контролёр, схватив его за руку, а затем передумал. «Ладно, иди».
Уилли подбежал к ней. "Мама!" воскликнул он. "Мама!"
"Уйди", — сказала она строго. «Ты не получишь от меня денег».
«Мама, — повторил он, — это я».
Она взглянула вниз и уже собиралась сказать ему, чтобы он убирался, когда наконец узнала его. Да. Это был Уилли, но он так изменился. Она искала худощавого мальчика, одетого в серое.
Перед ней же стоял стройный, хорошо сложенный мальчик, в крепких ботинках, толстых шерстяных носках, зеленом свитере с загнутой горловиной, темно-синем пальто и балаклаве. Его волосы торчали блестящей копной надо лбом, а щеки были круглыми и розовыми. Для нее это было большим потрясением.
«Я ужасно рад тебя видеть, мама. Мне так много нужно тебе рассказать, а тут мои рисунки».
Она была поражена его своеобразной смесью акцентов. Она ожидала, что он станет более услужливым, но даже его голос звучал громче.
«Мне очень жаль», сказала она. — Видишь ли, я не очень хорошо себя чувствую и немного устала. Я не ожидала такой перемены в тебе".
Уилли был озадачен.
Он подумал, что это его мать изменилась. Он научился чему-то новому, это было правдой, но он все еще был собой.
Уилли изучал ее лицо. Она была очень бледна, почти желтого цвета, а губы у нее были такие синие, что казалось, будто из них выжали всю кровь до последней капли. Линии ее тонкого рта изогнулись вниз. Он взглянул на ее фигуру. На ней было длинное черное пальто, желтовато-коричневые чулки и модные туфли на каблуке, со шнуровкой. У ее ноги стояла небольшая хозяйственная сумка.
Он нежно коснулся ее руки. «Я понесу ее вместо тебя, мама», — сказал он, поднимая сумку.
Она повернулась и резко шлепнула его по руке. «Я скажу тебе чего я хочу, когда захочу, и ты знаешь, что я не одобряю прикосновений».
«Извини», — пробормотал он.
Они стояли молча, испытывая неловкость, пока вокруг них ревела большая шумная станция. Уилли почувствовал как его сердце замирает, и искра надежды, которую он хранил, быстро начала таять. Он помнил какой доброй и веселой была миссис Флетчер. Он остановился. Мистер Том сказал, что поначалу они будут чувствовать себя неловко и потребуется время, чтобы привыкнуть друг к другу. Тем временем миссис Бич лихорадочно разглядывала своего маленького сына, её мысли перескакивали с одной на другую. На данный момент она будет снисходительна к нему. В конце концов, это был его первый вечер и ему нужно многому научиться, прежде чем приступать к своим мужским обязанностям.
"Пойдем выпьем чаю", — сказала она наконец. "Ты можешь взять мою сумку".
"Спасибо, мама." И он улыбнулся. В ужасе она резко отступила назад. Она не помнила, чтобы когда-нибудь видела его улыбающимся. Она надеялась, что он остался серьезным ребенком. Эта улыбка напугала ее. Это угрожало ее авторитету. Она проглотила свои чувства и снова шагнула вперед, протягивая ему свою сумку.
«Всё будет хорошо», — подумал Уилли. Он последовал за ней по крошечному переулку к небольшому кафе. Они сели возле двери.
«Ты выглядишь поправившимся», — сказала его мать. — Хорошо тебя кормил этот мистер Окли, не так ли?".
Уилли отпил чаю. Он был не таким вкусным как у мистера Тома, но горячим, и это было главное. "Да, хорошо".
Она указала на его рюкзак, лежащий на земле. "Где ты это взял?".
«У мистера Тома».
"О, а он кто?".
«Мистер Окли. Он дал мне его, чтобы нести в нем подарки».
Одна из ее рук была протянута через стол. Он хотел прикоснуться к ней, но быстро передумал.
"Для тебя тоже есть подарок".
«Мне не нужна благотворительность, спасибо», — сказала она, поджав губы. "Ты знаешь это."
«Это не благотворительность. Это для того, чтобы ты выздоровела. Миссис Тэтчер связала для тебя носки. Они розовые. Очень мягкие. А мама и папа Люси передали яйца и сливочное масло».
"Сливочное масло?".
«Ага. И миссис Флетчер испекла фруктовый кекс. Она сказала, что знает, что тебе возможно не захочется есть его сейчас, но он сохранится до тех пор, пока ты захочешь». «Он очень много говорит», — подумала она. Она никогда раньше не видела его таким. Слишком нахальным. Вскоре она выбьет из него это.
«А тетя Нэнси, миссис Литтл, передала бутылку тонизирующего вина».
Миссис Бич покраснела. "Вино!" - сказала она сердито. Затем опомнилась и понизила голос.
"Вино?!" повторила она. «Разве я не говорила тебе о вреде выпивки? Ты что, пил? Кто эта развратница?».
«Мама, это не похоже на то, что покупают в пабе. Я спросил. Она сказала, что в нем есть железо. Это поможет тебе восстановить силы. Мистер Литтл настоящий врач, мама, и она его жена».
«Какой именно врач?» — подозрительно спросила она.
Уилли пожал плечами.
«Тот, который помогает людям выздоравливать. Сначала я боялся его, но больше не боюсь».
«Тогда он не может быть настоящим врачом».
«Но он врач, мама».
Миссис Бич была ошеломлена. Ее сын пререкается. Он был с ней не согласен.
"Ты споришь со мной?".
«Нет, мам, я просто…».
«Хватит так разговаривать».
«Как, мама?».
«И сотри это невинное выражение со своего лица».
"Я не понимаю . . ." начал он.
«Ты не изменился, правда? Я думала этот человек вобьет в тебя немного праведности, но, похоже он этого не сделал».
Она внезапно стала беспокойной и холодная волна паники растеклась по ее телу.
«Он был церковным человеком, не так ли?».
«Да, мама. Он позаботился об этом и ещё он заботится о кладбище. Я говорил тебе об этом в своих письмах».
«О, да. Твои письма. Я думала, Уилли, ты уже достаточно взрослый, чтобы лгать».
«Но я не лгу!».
«Перестань так разоворивать».
Он чувствовал себя сбитым с толку. «Разговаривать как?» думал он.
«То письмо не было твоим. Я это знаю. Вот почему я не удосужилась ответить».
«Но я учился в школе, и мистер Том и мисс Торн мне помогали».
«О, кажется, ты отнимал у людей много их времени. Они, должно быть, были рады твоему отъезду».
"Нет, мама, они не рады. Они…"- Он колебался. "Они . . .".
«Они что?».
"Я им нравлюсь." Было так приятно сказать это.
«Это представление, Уилли. Ты эвакуированный, а они просто были вежливыми».
«Нет, мама!».
«Ты совершаешь грех гордыни, Уилли, и ты знаешь что происходит с людьми, совершающими его».
Это все больше и больше сбивало его с толку. Он словно погрузился в какой-то дурной сон.
Миссис Бич осторожно постучала по столу.
«На данный момент достаточно, Уилли. Мы ведь не хотим ссориться в наш первый вечер, не так ли?».
Он покачал головой.
Уилли? Это была еще одна вещь, которая казалась ему странной. Полгода никто не называл его так. «Уилл» звучало комфортно, и его полное имя, Уильям, тоже звучало нормально, хотя внутри он всегда чувствовал себя Уилли. Теперь же, когда мать называла его Уилли, ему казалось, будто она разговаривает с кем-то другим. Он чувствовал себя двумя людьми. Он знал, что она не станет называть его Уиллом, а только Уилли, но он не чувствовал себя настоящим, когда она называла его так.
Она наклонилась к нему.
"Я кое-что хотела тебе сказать, Уилли, — и выдавила из себя улыбку, под мертвыми, бесцветными глазами, которая по какой-то причине встревожила его.
«Это небольшой сюрприз, — добавила она, — но нам придется пробраться в дом. Никто не должен тебя видеть".
"Это…" — она колебалась. "Это как игра", — и сразу же почувствовала облегчение, подумав об этой идее.
"Никто не должен меня видеть?".
"Нет".
"Почему?".
Она нахмурилась, а затем снова улыбнулась. «Вот увидишь. Это сюрприз. Он будет испорчен, если я скажу тебе".
Он кивнул. На самом деле он не чувствовал тошноты в животе. Ему это просто показалось, не так ли? Это она болела, а не он.
«А потом ты сможешь показать мне свой кекс и подарки».
"Да", — сказал он, заметно просветлев. «Я покажу тебе свои рисунки».
Она жестом показала ему, чтобы он замолчал. Она не хотела, чтобы он снова начал говорить.
«Да, конечно, но сейчас у меня болит голова. Это может подождать, не так ли?».
Они вышли из кафе и сели на автобус. Окна автобуса были закрыты чем-то вроде куриной сетки.
«Для чего она здесь?» спросил он.
«Невежливо задавать вопросы и грубо показывать на что-либо пальцем. Веди себя прилично», — прошептала его мать.
«Ты скучал по Лондону, дорогуша?» - сказала кондукторша автобуса, принимая плату за проезд. Это была первая женщина, которую Уилли когда-либо видел работающей в автобусе.
«Скучно в деревне, как я слышала. Там одни коровы. И все же ты ведь знаешь, что там безопаснее?», — и она подмигнула его матери. — Но ты скучала по нему, не так ли, дорогуша?".
Она кивнула, крепко обняла Уилли за плечо и улыбнулась.
«Да, и он все, что у меня есть».
"И не говори. У меня пятеро своих. Я отказалась их отсылать. Кажется оно того не стоит, не так ли? Ничего особенного не происходит. С трудом верится, что вообще идет война, не так ли?".
«Да», — вежливо ответила мать.
Уилли вздрогнул от прикосновения ледяного неподвижного тела матери. Когда она обняла его, он почувствовал тошноту. Его собственная мать заставила его почувствовать себя плохо. Возможно он действительно был злым.
Автобус медленно полз в темноте, пока они наконец не достигли Детфорда. Они вышли и кондукторша крикнула им: «Спокойной ночи!».
Миссис Бич повела Уилли в конец улицы. Она сказала ему спрятаться в переулке и следить за входной дверью. Как только она ее откроет и покашляет, он должен вбежать внутрь. «Это странная игра», — подумал Уилли. Он сунул руку в карман шорт и нащупал стихотворение Зака. Это помогло ему почувствовать происходящее более реальным.
Не долго ему пришлость стоять, прежде чем раздался кашель. Взяв рюкзак и сумки, он потащил их по тротуару. Мать сердито шепнула ему, чтобы он поторопился. Она была напугана. Она не хотела, чтобы кто-нибудь на улице знал, что он вернулся. Уилли вошел в переднюю комнату, где все еще было темно. Откуда-то доносился сильно затхлый запах. Будто животное вскрыло свои кишки или где-то написало.
"Это собака?" спросил он.
«Что собака?».
"Сюрприз".
«Какой сюрприз? Ах, это. Нет, это не собака».
Она включила свет.
Комната оказалась темнее, чем Уилли помнил. Он посмотрел на серые стены. Два молитвенника стояли на каминной полке, и один — на маленьком буфете, в том же положении что всегда. Помимо газет, на окнах была крест-накрест заклеена клейкая лента".
"Для чего это?" спросил он.
«Что я сказала о задавании вопросов!» — крикнула она, сердито хлопнув рукой по столу.
«Не надо», — испуганно сказал Уилли.
"Ты говоришь мне, что мне не делать?".
«Нет», - прервал ее Уилли. «Я имел в виду, что не надо задавать вопросов. Так ты говоришь. Ты говоришь, что я не должен задавать вопросов».
«И не перебивай меня, когда я говорю».
Они стояли и снова между ними возникла неловкая тишина.
Уилли отвернулся и тут увидел это. Деревянный ящик на стуле в углу. Он хотел было спросить что это такое, но передумал, подошел к нему и заглянул внутрь.
«Это сюрприз», - сказала она.
Он сунул руку внутрь.
«Ребёнок», — прошептал он. "Но почему?" - Он остановился и повернулся к матери. «У него рот заклеен клейкой лентой?».
«Я знаю. Я не хотела, чтобы она подняла шум пока меня не было. Это секрет, понимаешь?».
"Он?" - он колебался. "Он твой?".
"Наш".
"Подарок?".
"Да".
"От кого?".
"От Иисуса".
Он взглянул на девочку. От нее исходила ужасная вонь. Она открыла глаза и начала плакать.
"Я возьму ее", — сказал Уилли, наклоняясь к ней.
«Не смей».
«Но она плачет».
«Она просто пытается привлечь внимание. Ей нужно немного поучиться дисциплине».
"Но, но", — пробормотал он, — она всего лишь ребенок".
"Сядь!" - закричала она. "Немедленно."
Уилли сел за стол.
"У нее есть имя?".
Она сильно ударила кулаком по столу.
"Нет! И хватит задавать вопросы, иначе ты почувствуешь на себе ремень".
Уилли покраснел. Ремень! Он все еще был у мистера Тома. Он должен держать рот на замке. Может она забудет.
«А теперь давай посмотрим что у тебя в этих сумках. И сними это пальто».
Уилли повесил его на спинку стула, засунув в карманы балаклаву и перчатки. Сначала он опустошил сумку. Достал свои старые кеды с отрезанными голенищами.
«Они стали слишком малы», — объяснил он и положил на стол, рядом с ними, свои тонкий серый джемпер, шорты, кепку, плащ и Библию.
«Я вижу Библия все еще у тебя», — сказала она. «Я надеюсь ты не отлынивал и изучал её».
«Да, мама».
Она откинулась на спинку стула.
«Процитируй Исход, главу первую, стихи с первого по шестой».
Уилли тупо уставился на нее.
«Я не заучиваю их наизусть, мама. Я учу их в виде историй. Я могу рассказать тебе много историй. Ветхий и Новый Завет».
«Меня не интересуют истории. Ты учил наизусть, прежде чем уехать отсюда».
«Это потому что я слушал как это говорят другие, в воскресной школе», - объяснил он. «Мы не...».
«Расстегни ту другую сумку».
Он отстегнул лямки рюкзака и начал медленно вытаскивать содержимое. Было такое ощущение, будто он раздевается перед ней догола. Все, что было для него дорого и важно, теперь оказалось под ее пристальным вниманием.
Она сидела с пепельно-бледным лицом и смотрела как он распаковывает вещи. Когда он закончил, она заговорила тихо и сдержанно.
«Теперь я буду задавать вопросы, а ты будешь давать мне ответы, и никаких лишних разговоров. Где ты взял одежду и ботинки, которые носишь?».
«У мистера Окли и миссис Флетчер».
"Ты их украл?"
«Нет. Это подарки».
«Ты выклянчил».
«Нет, я никогда не просил».
«Не спорь. Я говорю, что ты выклянчил».
Он взял яйца, кекс, вино и носки и поднес их ей.
«Это твои подарки», — сказал он.
"Полагаю, это ты тоже выклянчил".
«Нет. У меня тоже есть для тебя подарок», — добавил он. Теперь он казалось испорчен. Его сюрприз. Это была идея мистера Тома. Уилли взял два куска картона, аккуратно связанных вместе, и развязал их. Внутри был рисунок. Это было кладбище и церковь, на фоне полей и деревьев. Он передал его матери.
«Здесь я жил».
Она посмотрела на рисунок. «Ты украл его?».
"Нет."
«Теперь она будет довольна им», — подумал он.
«Нет. Я нарисовал это сам».
Она холодно посмотрела на него. «Не лги мне».
«Я не лгу. Я нарисовал это сам. Смотри!» И он схватил альбом, полный рисунков. «Эти тоже мои», — сказал он, перевернув первую страницу.
«У меня нет времени рассматривать рисунки, Уилли».
«Но я нарисовал их сам!» воскликнул он. «Пожалуйста, посмотри на них».
«Уилли. Тебе нужно многому научиться. Я либо сожгу это, либо отдам на благотворительность. Я только надеюсь, что никто никогда не узнает что ты сделал».
Уилли с тревогой посмотрел на нее.
«Я не крал их, честное слово, мам. Я их нарисовал. Я могу показать тебе».
"Достаточно!" — сказала она, снова ударив кулаком по столу.
Ситуация оказалась хуже, чем она могла себе представить. Чтобы заставить его повиноваться, потребуется немало усилий.
"А это?" — спросила она, указывая на книги и конфеты, цветные карандаши и одежду.
«Подарки», — пробормотал он.
«Еще подарки, Уилли? Ты думаешь я поверю в это? Ты думаешь я поверю, что незнакомцы будут дарить тебе подарки?».
«Они не незнакомцы, мама. Они друзья».
«Друзья! Хотела бы я знать кто эти так называемые друзья».
«Джордж, Зак, близнецы и…».
«Они ходят в церковь?».
«О да. Джордж поет в хоре. Я тоже». Его лицо помрачнело. "Пел. Но Джинни и Кэрри…
"Девочки?".
"Да. Близнецы — девочки. Кэрри работает над…".
«Ты играешь с девочками? После всего, что я говорила тебе об этом, ты общаешься с девочками?».
«Но с ними все в порядке и они ходят в церковь. Все ходят, все, кроме Зака».
"Джек? Кто это?".
«Зак», сказал он. «Сокращенно от…". Он закусил губу. Какой-то инстинкт подсказал ему, что он приближается к опасной теме. В ушах у него загудело, а голос матери стал звучать вдалеке.
«Почему он не ходит в церковь?» услышал он ее слова.
Уилли попытался увернуться от ответа.
«Он верит в Бога, мама, и очень хорошо знает Библию».
«Почему он не ходит в церковь?».
«В деревне нет ни одной такой, в которую он мог бы ходить, понимаешь, и вообще, — он на секунду запнулся, — он думает, что в полях, и небе, и в любящих людях больше Бога, чем в церквях и синагогах».
"В чем?" спросила она.
«В полях и, — он колебался, — и… и… небе».
«Нет. Ты сказал, чем в церквях или в чём? Что ты сказал?».
«Синагогах», — сказал Уилли. «Так они называют свои церкви».
«Кто?».
«Евреи. Зак еврей».
Его мать издала испуганный крик.
«Тебя отравил дьявол! Разве ты этого не знаешь?» - Она поднялась и с силой ударила его по лицу. Уилли поднял руки, защищаясь, что только усилило ее гнев. Он пошатнулся на стуле и рухнул на пол.
«Но, — пробормотал он, — Зак сказал, что Иисус был евреем».
«Ты богохульник!» - закричала она. «Ты богохульник!».
Что-то тяжелое ударило его по голове, и он погрузился в холодную тьму. Уилли все еще мог слышать ее крики и знал, что она бьет его, но чувствовал себя онемевшим и отделившимся от собственного тела. Он стал двумя людьми, и одно из его «я» парило над ним, наблюдая за тем, что происходит с его телом.
Уилли резко проснулся, дрожа от холода. Он начал разминать сведенные судорогой ноги, они болели. Открыв глаза, он огляделся в темноте. Он сразу понял где находится. Его заперли под лестницей. Он заглянул в щель, сбоку от маленькой двери. Было абсолютно темно. Его мать, должно быть, уже ушла спать. Уилли задрожал. Его ботинки исчезли, равно как джемпер и шорты. Он потянул себя за одежду на талии и вздрогнул, коснувшись синяка. Его нательная рубашка была пришита к трусам. Он взял тонкий кусок материи, лежавший под ним, и обернул его вокруг себя. Он чувствовал запах крови. Уилли дотронулся до головы и обнаружил несколько болезненных шишек. Ноги у него болели и были покрыты чем-то мокрым и застывшим.
Накануне вечером он лежал в своей первой и единственной в жизни кровати, в своей первой и единственной в жизни комнате. Он был рад, что оставил там свои краски и кисти. Мистер Том позаботится о них.
Мистер Том! Он дал ему несколько конвертов с марками и адресом, чтобы Уилли мог отправлять ему письма. Еще он вшил в пальто две полкроны. Будут ли они все еще там? Или мать продаст его пальто вместе с остальной одеждой? Он подумал о ребенке с заклеенным лентой ртом. Возможно, если бы она их продала, это помогло бы ребенку. Он вспомнил о книгах и стихотворении Зака. Она наверняка сожгла их, поскольку на них было имя Зака.
Уилли чувствовал как будто тут, в темноте, лежит не он, а другой человек. Он больше не был Уилли. Он как-будто попрощался со старой частью себя. Он также не был больше двумя отдельными людьми. Он был Уилл внутри и снаружи.
На мгновение ему захотелось, чтобы он никогда не ездил в Малый Уоруолд. Тогда бы он думал, что его мама добрая и любящая. Он не знал бы другого. Его охватила волна отчаяния и он проклял свое новое знание. Он уже давно отвык от этой боли. Он слишком расслабился.
«Мистер Том», — прошептал он в темноте. «Мистер Том. Я хочу к Вам, мистер Том», — и он тихо всхлипнул. У него болела лодыжка. Должно быть он вывихнул её, когда падал. Он обхватил её рукой. Она была опухшей и болезненной на ощупь. Уилли убрал руку и плотно свернулся в замерзший комок, молясь, чтобы поскорее уснуть.
Комментариев нет:
Отправить комментарий